… Я закрою глаза и ты исчезнешь. Да-да. Тебя больше не будет. Ты плохой, ты страшный и злой, мама говорит, что тебе тут не место. Уходи! Уходи же, я уже глаза закрыл. Ну? Ушел? Нет, не уходишь. Ты мне не нравишься. Не смотри на меня такими глазами, а то я сейчас опять буду плакать. Ты пугаешься, когда я плачу, и прячешься. Но я не могу плакать вечно, к тому же мама всегда рядом, ласковая и добрая, она меня успокаивает и кормит теплым молоком. И тебя не видно, потому что мама рядом.
… Опять ты здесь. Я уже не плачу, когда ты на меня смотришь, я уже взрослый. А у тебя глаза не изменились, совсем-совсем. Ты все так же заглядываешь в мое окно и стоишь там тихо-тихо, словно и нет тебя. Это чтобы никто тебя не услышал. Мама не видит тебя. Почему ты не показываешься маме? Молчишь? Ну и молчи себе. Мама смотрит на меня и плачет. Почему? Обнимает, а потом уходит в свою комнату и долго смотрит на картинку, и плачет, плачет. Я видел эту картинку – там дядя. Красивый, со светлыми волосами. Он стоит возле лошадки и улыбается. Я спрашивал у мамы кто это, но она плачет и обнимает меня. Дядя на тебя не похож: он чистый и красивый, а ты – грязный, в глине и пыли, твои голова и руки испачканы чем-то страшным. Уходи.
… Я знаю кто тот человек на портрете. Это мой отец. Мама говорит, что я – его копия. Мне шестнадцать. Ты все реже и реже приходишь ко мне. Неужели я раньше не видел, кто ты? Ты весь в грязи и крови, ты умер страшной смертью. Я даже знаю, от чьей руки. Ты сам мне сказал об этом. Глазами. Вчера я примерил твои доспехи – они уже мне впору, и Энн хлопала в ладоши, радуясь тому, что я уже взрослый и мы можем пожениться. Знаешь, я ее действительно люблю. Когда я вернусь, она станет моей женой, уже по-настоящему…
Твой меч идеально ложится в мою руку. Я готов исполнить твою просьбу. Твои глаза молили меня о помощи. Помощь – это значит месть. Неотомщенный не может уйти к предкам, и страдает вечно, и молит о мести. Теперь я готов. Я уже иду, отец! Вот только попрощаюсь с Энн…
… Я закрою глаза, и ты исчезнешь. Уходи! Ты не мой отец, ты не мог быть моим отцом, тебе было лишь шестнадцать; а мама Энни плачет и плачет…

Добавлено (08.04.2010, 15:02)
---------------------------------------------
Колыбельная для демона

Мир расползался на его глазах напополам. Одна часть сверкала ослепительной, неповторимой непроглядностью тьмы. Вторая – неприглядностью света.
Он морщил лоб, пытаясь осознать новизну ощущений. Мир впервые представал перед ним в этом обличьи. Вечный покой, тишина, священность мрака. Изменчивость, неповторяемость, неизбежность, вечная суета… Необратимость перемен. Рок. Фатум. Судьба. Зачем? За чем? За кем? И кто? И вообще… Там темнота обозначала покой и уют, тепло и защищенность. Здесь она – холод и одиночество. Там свет – беспокойство. Беспокойство – отсутствие покоя, отсутствие тишины, отсутствие проблем, отсутствие всего, в том числе и…
Свет. Он мешает спать. Мешает мыслить, мешает жить. Но подталкивает жить по-другому.
Мир менялся, жизнь менялась, он менялся.
Рождался демон.

Я открыл глаза. Свет скользнул по зрачкам и исчез. М-р-р-р, обалденно. Будто облизываешь металлический шарик: скользко, с привкусом, но когда металл нагревается от языка и становится частью тебя… М-р-р-р… Свет становился частью меня, и ему это не нравилось. А мне – о, да! Я не видел еще его полностью, но… м-р-р-р…. Я – свет, свет – мир, мир – жизнь, жизнь – я. Свет, жизнь, мир, мр-р-р-р, вкусно!
Я поднялся. Свет замерцал передо мной и подернулся туманом. Нет. Рано. Я закрыл глаза. Свет дернулся и замер. Туман отступил. Рано. Еще чуть-чуть, и все же…. Рано. О, дайте, дайте мне его полностью, он – мой, весь, до дна, до последнего глотка… но… Нет! Рано! Стоп!!! Я молчу. Я закрываю глаза. Я рождаюсь заново.

Ночь коснулась губами лесного озера и потеряла в нем несколько звезд. Они нежно мерцали под прозрачной толщей воды и даже не стремились обратно. Зачем? Спокойствие есть и здесь тишина, и мир, и тьма, и безмятежность. Ночь обернулась, улыбнулась озеру и прошептала: дарю… тебе… навсегда… ты рад?.. Озеро безмолвствовало. К чему слова? К чему эмоции? Тишина, и мир, и тьма, и безмятежность. И ночь, и спокойствие. Но не жизнь.

Сноп радуг ворвался в глубину колодца. И взорвал тишину буйством света, искрящимся сиянием другого мира, не тем, не всем, ничем. Тьма погибала под переливами золотого хохота тысячи солнц. И к ней, в сердцевину смерти, шагнул демон. Мрр-р-рр-р.

Вечный бег: свет – тьма – звук – тишина – жизнь – смерть – демон – демон… Демон. Пришедший из ниоткуда и туда же вернувшийся. Дарящий жизнь, берущий жизнь. Поцелуй смерти, укус жизни, мир – свет – демон. Тьма – ночь – демон. Везде и нигде. Ниоткуда. Никуда. Ни за чем. Не за чем.
Сон. Ночь. Спи.

Добавлено (08.04.2010, 15:04)
---------------------------------------------
Зеркало

У всех есть отражение. У кого-то оно идентично оригиналу, у кого-то, словно поверхность грязной лужи, искажает владельца, творя необычайного уродца. И чрезвычайно редко встречаются два отражения в одном мире. Но так все же случается.
Когда прикасаешься к прозрачному льду стекла, точно знаешь, что там, за ним – ты это видишь. И в этом нет никакой таинственности: все и так предельно ясно. Но совсем не так с зеркалами. Они – двери в Иное. Там, за их гранью, все совсем по-другому: левое становится правым, черное - белым, прекрасное – уродливым. Весь мир выворачивается наизнанку, являя собой чудовищную пародию на себя самого, и твое отражение – это вовсе не ты.
Холодными серебряными каплями зеркало стекает из одного мира в другой, соединяя несоединимое, протягивая тонкую нить связи между двойниками. Отныне и навсегда они зависят друг от друга. Это вовсе не отношения существа и его тени, где тень слишком слаба для самостоятельного существования. Здесь они равноправны и равноценны, один отлично дополняет другого, и с легкостью мог бы его заменить, если бы не одно «но»: друг без друга отражения не существуют…
Человек до тех пор не одинок, пока у него есть зеркало. Ибо ни одно близкое существо не заменит ему самого себя, хоть и за гранью прозрачного тонкого серебряного льда.